Если показания, озвученные двумя офицерами-“альфовцами”, правда, то следствие, которое было проведено по делу о трагических событиях 7 апреля 2010 года, назвать тщательным, беспристрастным и всесторонним язык не повернётся. Общественность, потрясённая убийством 77 кыргызстанцев и ранением ещё трёх сотен сограждан, была уверена, что расследование этого кровавого преступления для наших правоохранительных органов станет делом чести. Что на этот раз никакие “подставы”, “висяки” и прочие незаконные методы не сработают. Да у них и, как говорится, все карты в руках были – прежние начальники сбежали, никто никаких препятствий не чинил, был полный доступ к любой информации и документации. Можно было спокойно разобраться, кто, где, когда и откуда стрелял. Журналисты столько фото- и видеоматериала предоставили! Плюс свидетельства очевидцев в виде интервью одно за другим во всех СМИ публиковались…

Почему же сегодня, через два с половиной года, главные обвиняемые говорят о вопиющих фактах работы следствия? Кто же лжесвидетельствует? Где вообще правда? И кому более выгодно её скрывать?

Фото из редакционного архива. Октябрь 2010 года, спецназовцы “Альфы”
митингуют перед тогдашним зданием парламента на Старой площади Бишкека,
протестуя против ареста своего командира подполковника А. Джолдошалиева.
Это был первый случай в истории Кыргызстана, когда акцию протеста
проводили сотрудники спецслужб.

Тимур Попов:
“Получил 50 тысяч сомов в качестве компенсации”

Оперуполномоченный 3-го отдела УСО “Альфа” Тимур Попов в суде сообщил, что обвинения в убийстве 77 человек ему предъявляли трижды.
“12 апреля 2010 года меня и других ребят из отряда “Альфа” вызвали для дачи показаний, – начал давать свои показания Попов. – Нас развели по разным кабинетам. Следователь предъявил мне обвинение в убийстве 88 человек. Я, естественно, с этим не согласился. Тогда он в качестве аргумента мне указал на мои анкетные данные, а я уроженец Читинской области. “Вот, пожалуйста, все говорят о наёмниках, вы и есть один из наёмников”. Я тогда понял, что с ним спорить бесполезно. Часов пять ждал, когда решат с мерой пресечения. Следователь всё это время кому-то звонил, куда-то выходил… Потом зашёл и говорит: “Извините, мы действительно ошиблись”. При мне порвал документы и отпустил”. На вопрос судьи Попов уточнил, что с ним работали следователи Генпрокуратуры Алымов и Исмаилов.
Позже Попова и других офицеров отправляли на спецзадания: в Ошскую область в июне 2010 года, а также на разгон митинга Урмата Барыктабасова в Кыргшёлке уже в августе 2010-го. В промежутках между этими событиями второй раз предъявляли обвинения. А в сентябре вызвали на допрос и уже окончательно предъявили обвинения.
“Я сказал, что невиновен, отказался давать какие-либо показания следствию. Тогда ещё сказал, что все показания буду давать в суде”, – продолжил Попов.
По показаниям Попова, озвученным на судебном процессе, 7 апреля в 10.30 у офицеров “Альфы” было построение, им приказали облачиться в полную экипировку. “Мы сели в машины и не знали, куда нас везут, мы не знали своей задачи. На нашей службе так бывает, во избежание утечки информации о задаче мы узнаём буквально перед самым местом прибытия”, – говорит “альфовец”.
Их привезли в район “Форума”, где, по его показаниям, было около 2000 человек гражданских. Далее его показания о том, как их начали избивать и оттеснять к территории завода “Триод”, полностью совпадают с показаниями его командира Джолдошалиева с той лишь разницей, что, когда силовики отступали, Попов оказался в числе тех бойцов, которых втиснули в витринное стекло. В результате он получил глубокий порез ноги. И всё же Попову повезло больше, чем командиру, он успел скрыться на территории промзоны, а потом вместе с несколькими другими военнослужащими выехать из этого места на микроавтобусе одного предпринимателя, чей цех был на этой территории.
В результате в центральный аппарат он прибыл примерно в 14.00. До 16.00 он в числе других служащих был занят в охране здания ГКНБ. После 16.00 с другими офицерами “Альфы” выдвинулся к Дому правительства…
“За территорией со стороны здания профсоюза я заметил человека в белом спортивном костюме, – рассказывает Тимур Попов. – Он был вооружён автоматом. Я доложил об этом командиру. После этого мы залегли и лежали, никаких действий не предпринимали. Рядом с нами находились курсанты Военного училища. Они молодые ребята, очень боялись происходящего, спрашивали: “Что нам делать? У нас даже патронов нет!” Я, как мог, их успокаивал: “Перетерпите, ребята, скоро уйдём”.
Однако выстрелы, по показаниям Попова, звучали. “Слышал автоматную очередь, слышал звук крупнокалиберного ружья. Но назвать марку не смогу, у нас на стрельбищах такого оружия не было. Не могу сказать, и откуда звучали выстрелы. Площадь перед “Белым домом” – как чаша, по звуку не определишь, откуда шли выстрелы”, – говорит Попов. Напомню, экс-министр Калыев в своих показаниях сравнил место перед Домом правительства с кастрюлей и тоже не смог указать, откуда стреляли. Ну Калыев хотя бы уточнил, что не слышит на одно ухо. А Попов вроде на слух не жаловался, но не только не смог понять, откуда выстрелы, но даже не видел, как падали замертво люди за оградой. “Убийства были до нашего прибытия, потому что при нас никакого штурма здания не было. Только когда БТР двигался, тогда стрельба была. А так ни одного раненого, ни одного убитого не видел”, – говорит Попов. Он также заявил, что и сам не стрелял. В тот день он был вооружён автоматом, пистолетом и пулемётом. Он выстрелил только две очереди из автомата ещё на “Форуме”, когда был приказ стрелять в воздух. Остальное оружие он не применял и сдал все патроны в целости.
БТР, по показаниям Попова, появился со стороны Чуй – Панфилова. “Я видел только башню. Он начал стрелять из КПВТ очередями по восточной стороне Дома правительства, я это отчётливо видел, потому что пули были трассирующие. КПВТ – это довольно опасное оружие, даже если рядом упадёт, мало не покажется. Поэтому мы всё это время пролежали в укрытии до 10 вечера”.
По прибытии в центральный аппарат, после прощания с генералом Суталиновым, к “альфовцам” вышел Медетбеков, зампредседателя, и сказал: “Наша основная задача – не допустить разворовывания страны и банковской системы”. “Альфовцев” направили охранять стратегические объекты. Попову достался банк АУБ, на Токтогула-Турусбекова. По словам Попова, он просто сидел там в комнате очень долго. А потом ему дали новое задание. “Медетбеков сказал нам, что сейчас по городу мародёрства идут, людей убивают прямо на улицах. Временное правительство отдало приказ стрелять на поражение по вооружённым людям, которые занимаются мародёрством. У Медетбекова была рация, и по ней прошла информация, что по городу ездит БМВ и расстреливает людей. Мы полночи гонялись за этой БМВ”.
По показаниям Попова, они были в самых разных точках Бишкека, где появлялась БМВ. Он лично видел два трупа в районе Западного автовокзала, люди были расстреляны из этой машины. Их грузили в “скорую”. Ещё в районе “Бета Сторес”. Так и не поймав эту машину, “альфовцы” отправились ночевать в центральный аппарат. “А наутро моя нога порезанная, на которую я внимания не обращал, распухла, началось сильное заражение, меня направили в госпиталь”.
Сразу после ошских событий Попова вызвали в ГКНБ и вручили выделенные государством 50 тысяч сомов – в качестве компенсации.

Сергей Цигельников:
“Нам обещали условия как на Канарах…”

Второй “альфовец”, Сергей Цигельников, дал похожие показания с той лишь разницей, что признался в том, что производил выстрелы. “Я остановил прорыв бронетранспортёра на территорию “Белого дома” с помощью гранатомёта РПГ-18″, – сообщил он на суде.
Приказ ему отдал командир “Альфы” Алмаз Джолдошалиев. “Я использовал гранатомёт и, заняв подходящую позицию, поразил объект выстрелом между первым и вторым мостом бронетранспортёра. В результате чего объект был остановлен”, – сказал Цигельников. И добавил, что выполнял отданный ему приказ вышестоящего руководства и закон не нарушал.
“Следователи просили сотрудников “Альфы” временно согласиться с условиями обвинения по событиям 7 апреля 2010 года. В первый раз следователи нам сказали, что нас временно привлекают к ответственности – лишь до тех пор, пока не найдут истинных виновников. Доходило до того, что нам обещали создать условия чуть ли не как на Канарах. Им надо было до поминок отчитаться перед родственниками погибших”, – рассказал Цигельников в суде.
По его словам, 12 мая 2010 года ему и остальным “альфовцам” предъявили обвинение по нескольким статьям Уголовного кодекса. Затем следователи начали уговаривать, чтобы он и остальные согласились с предъявленными обвинениями, а после того как найдут виновников, снимут с них все обвинения.
“Следователи говорили, что всё это нужно, чтобы успокоить всех родственников и на это время посадить кого-нибудь временно за решётку. Затем следователь зашёл и заявил, что все обвинения – это недоразумение, и порвал все бумаги с документацией. После того как я вернулся со спецзадания из Оша, мне снова предъявили обвинение почти по тем же статьям плюс добавили нанесение огнестрельного ранения более чем 300 гражданам, а также убийство 79 человек, а ранее предъявляли 89-ти, – заключил Цигельников и добавил: – Нас назначили виновными в апрельских событиях”.

“Следствие было беспристрастным, но не доскональным”

– признаётся Азимбек Бекназаров, который сразу же после революции был куратором силовых структур
и фактически руководил следствием. О пробелах следствия мы и задали ему вопросы.

– Азимбек Анаркулович, подсудимые “альфовцы” утверждают, что следователи уговаривали их стать временными виновниками. Это так?
– Подсудимые, чтобы оправдаться, будут говорить любые, самые невероятные небылицы. Такова природа судебного процесса. Ничего нового или оригинального в их поведении нет. Хоть вор, хоть убийца, хоть мошенник, он будет отрицать свою вину. Следствие было проведено, мы предоставили доказательства, теперь судья должен оценивать добытые нами доказательства.
– Вы можете сказать, что следствие было проведено тщательно и беспристрастно?
– Беспристрастно – да, но не досконально. А причина элементарная, с 7 по 9 апреля в Доме правительства сидели люди. Они никого не впускали, много чего там натворили… Это обстоятельство необходимо учесть. Мы только 9 апреля уговорили их выйти, чтобы начать проводить расследование. А откуда мы, по-вашему, взяли все данные для следствия? Сами Дунганов и Джолдошалиев к нам явились и дали полный расклад, кто, куда и когда стрелял. Мы даже им в своё время охрану выделяли, чтобы с ними ничего не случилось. А сегодня они дают совершенно другие показания. Что я могу поделать? Это слабость нынешней власти. Власть сама забыла про этот процесс. На скамье подсудимых – бывшие высокопоставленные лица, которые на момент расстрела были в Доме правительства. И в качестве гособвинения должна присутствовать сама Аида Салянова или, как минимум, её заместитель. А там уже пять раз поменялся состав гособвинения, сидят в лучшем случае прокуроры районного уровня, некоторые даже не вникают в суть дела. Отношение нынешней власти к этому процессу о многом говорит. Ведь весь мир следит и ожидает исхода этого процесса.
– Куда делось оружие, из которого убили людей?
– Всё оружие они забросили в УАЗ и оставили, чтобы народ разобрал. Что-то уничтожили. Они не оставили следов. Что касается баллистической экспертизы, действительно, нам не удалось полностью установить, из какого оружия были убиты люди. Но мы выделили это в отдельное производство. И следователи Генпрокуратуры должны были расследовать это дело. Но за два года они так и не приступили к нему. Это ещё один момент, который характеризует отношение власти к этому процессу.
– А наёмники были, о которых так неубедительно говорят Темирбаев и Дунганов?
– Если были наёмники, они должны сами это доказать. Что вот там-то и тогда-то видели таких-то людей. Вы не забывайте, что эти люди, подсудимые, на тот момент были наделены огромной властью. Без их ведома в самый охраняемый стратегический объект не мог проникнуть посторонний. И как могут такие высокие начальники силовых структур говорить о том, что были какие-то люди в масках с блёстками и полуодетые, и они не знали, как они туда попали? Это несерьёзно.
– Но и вы говорили о наёмниках!
– Я никогда не говорил в утвердительной форме. Я это озвучивал как одну из версий, потому что на тот момент у меня, как и у всех кыргызстанцев, в голове не укладывалось, как могли наши граждане стрелять в своих же братьев, отцов… Поэтому я озвучил как версию. Можете поднять те записи.
– Информация, озвученная Эльмурзой Сатыбалдиевым, что якобы вы отозвали дело из суда и перепредъявили некоторым экс-госчиновникам обвинения, включив туда статью “Убийство”, из-за недовольства родственников погибших-“апрелевцев” – это правда?
– Изначально им вменялась эта статья за соучастие в убийстве. Потом было то совещание, на котором ни Иванова, ни Боорсокова не было, а были я, Роза Отунбаева, Байболов и военный прокурор Турганбаев. Мы тогда действительно удивились и возмутились, почему эта статья из обвинения исчезла, в то время как мелким сошкам вменялось “Убийство”, а главарям, которые наравне с Бакиевыми были у руля власти, эту статью не вменяют. Это, на наш взгляд, было незаконно, поэтому мы и потребовали перепредъявить. Байболов тогда отказался, но по его поручению это сделал Турганбаев. Я не вижу в этом никакого нарушения закона.
– Скажите, кто и за сколько отпустил Бакиевых?
– Я приступил к работе во временном правительстве в 12 часов дня 8 апреля. К этому времени Бакиевы уже были в Оше. Ни он, ни другие высокопоставленные чиновники у нас разрешения уехать или сбежать не спрашивали. Если помните, я единственный пытался арестовать Бакиева и выезжал в Ош. Позже Отунбаева единолично принятым решением отпустила его из страны. Я лично был против такого решения.